Post-it
Пока не забылось (а то память короткая)
facebookiano |
||||
|
Несколько замеченных забавных неологизмов. 1. facebookiano, facebookiani. Употребляется как существительное в значении «посетитель/поклонник/обитатель социальной сети Facebook — «фейсбуковец» (фейсбукер?), так и в качестве прилагательного:
Самые дотошные даже уже задаются вопросом, как правильно писать — facebookiano или facebookkiano? Удвоение согласных там, где в оригинале их нет, в итальянском выглядит почти естественно, поэтому не удивительно, что народ задает этот вопрос. Проверка через поисковик показывает, что преобладает написание с одной k, однако, удвоенная kk не так и редка, хитов в два раза меньше, а это все равно много. 2. Ну а уж существительные и прилагательное twitteriano и blogghiano возникают уже естественно и даже не режут ни слуха, ни глаз. 🙂 В словарях неологизмов этих слов еще нет. Вроде бы понятно: феномен Фейсбука и Твиттера — совсем молодой, однако я удивилась, когда том же словаре неологизмов не встретила и internettiano. Мне почему-то казалось, что это слово будет зафиксировано раньше других. |
||||
|
Имеющий отношение к социальной сети Facebook
Мы сами создаем себе трудности |
||||
Мы сами создаём себе трудности, а затем героически их преодолеваем(Поговорка «Tutto il mondo è paese» в действии. Пожалуй, надо запомнить, как это звучит на итальянском, может пригодиться где-нибудь на устном переводе.) |
||||
|
Мужчины всегда правы, а женщины никогда не ошибаются |
||||
|
Нет, мы, женщины, все-таки неисправимы. Будь нашим мужем хоть сам Александр Македонский или Гай Юлий Цезарь или любой другой вершитель мировых судеб, мы все равно будем считать его недалеким созданием, не знающим жизни. Вот и Кларетта Петаччи, отзываясь о своем обожаемом Муссолини, оказывается, один раз призналась: «Gliel’ho detto che è circondato da traditori. Ma non c’è niente da fare: è un fesso» (А я ему говорила, что он окружен предателями, но это было бесполезно: он же дурак.) |
||||
|
Симонетта Веспуччи |
||||
|
Сегодня бродила в интернете в поисках своего, а неожиданно нашла картинку, которая заставила вспомнить многое — как я лет в восемнадцать была безумно влюблена в картину «Весна» Сандро Боттичелли, могла рассматривать ее бесконечно. Ничего не знала тогда ни про художника, ни про женщину, чье лицо послужило ему моделью, просто любовалась Флорой.
Удивительная биография у женщины, печальная судьба — она умерла в двадцать три года от чахотки, практически не начав еще жить. Ее лицом хочется любоваться, оно не создает впечатления лица человека, жившего в другой эпохе. Подобное лицо я могу встретить в любой момент в повседневной жизни — поменяй ей прическу и платье, и такую женщину встретишь в любой части Турина, на любой улице. Вот только спешки и озабоченности нет на этом лике. Ее не касалась повседневная мелкая суета? Ой вряд ли. Не статуя же мраморная она была. В пятнадцатом веке люди тоже не были чужды пустых печалей и мыслей. Да и личная жизнь, как бы мы сейчас выразились, у Симонетты была бурной — любовница одного из правителей Флоренции, Джулиано Медичи. Их роман разворачивался на глазах у всего города. И вообще, от повседневных забот и тревог лицо отрешается только после смерти или в предчувствии ее близкого конца, оттого умершие и умирающие выглядят иначе чем при жизни. И вот еще художники способны разглядеть в лицах что-то такое, чего не сразу замечаешь в суете. Мало того, Симонетта, оказывается, была еще свояченицей Америго Веспуччи, давшего имя новому материку (муж Симонетты и и Америго были родными братьями). Потрясающая эпоха! Да и сам Боттичелли уже после смерти Симонетты постоянно писал ее портреты, охваченный как наваждением. Цитата ниже тоже скопирована у Парашутова. Вообще с удовольствием делюсь ссылкой на его ЖЖ — Парашутов, там очень много тематических коллекций живописи, на любой вкус и цвет. Сходите, получите огромное удовольствие.
|
||||
|
И вот на тебе —
Венеция — это Геннадий Киселев |
||||
|
Всех, нас, переводчиков, роднит одна и та же профессиональная деформация — мы не любим читать переводы книг, сделанные на нашем рабочем языке. Вместо чтения мы начинаем запинаться о слова или фразы и гадать, что же там стояло в оригинале и нельзя ли было сказать лучше.
Чудесен сам жанр книги — нетривиальный путеводитель, в котором вам предлагается бродить по Венеции куда глаза глядят и куда ноги ведут, доверяясь интуиции и органам осязания. Хороша обложка Андрея Бондаренко, книгу приятно взять в руки. Замечательно и вступление переводчика к книге. Издательство — «КоЛибри.» Добавлю только ложку дегтя: фотографии в книге УЖАСНЫ. Черно-белые и плохого качества, такие способны свести на нет все усилия автора (а заодно и переводчика). Лучше уж совсем без них. Фотографии — инициатива российского издательства, они не из оригинала. Но это все мелочи. Книга «Венеция — это рыба» стоит того, чтобы ее прочесть. (В скобках замечу, что после такой книги становится грустно, что Геннадий перестал переводить Барикко. Остыл к нему, наверное. Жаль. Лучше, чем это получается у Киселева, Барикко никому не перевести.). |
||||
|
Сегодня хочу объясниться в любви Геннадию Киселеву за его перевод книги Тициано Скарпа «Венеция — это рыба» (
Как итальянские издательства находят книги для перевода |
||||
|
Немного в продолжение разговора о том, что переводить, вернее о механизмах, которые существуют на итальянском книжном рынке в области переводной литературы. Статья мне показалась интересной в том числе и потому, что в ней есть беглый взгляд и на рынок переводов книг из Восточной Европы (см. вопрос 3).
Интервью с Кристиной Фоскини, руководителем отдела авторских прав издательской группы Mauri Spagnol
Тема беседы:
К.Фоскини: Еще десять лет назад в Италии действительно большими тиражами выходили только иностранные художественные книги. Настолько большими, что в отличие от других стран, в итальянских рейтингах продаж иностранная литература давалась отдельно от национальной, чтобы каким-то образом поддержать собственных писателей. Такое деление сохраняется до сих пор, хотя сегодня ситуация изменилась, и на первых позициях в общем рейтинге итальянские авторы постоянно присутствуют. Однако традиция неустанно открывать для себя новых иностранных авторов сохраняется, и на сегодняшний день Италия является одной из стран, которая быстрее всех приобретает авторские права на зарубежные издания. Мы почти всегда оказываемся среди первых, возможно, потому, что к этому нас подталкивает огромная конкуренция между итальянскими издательствами. Многие из них, подобно нашей издательской группе, традиционно ориентировались на переводную литературу, и вся их организационная структура, как и у нас, подчинена этой цели. В этом смысле мы действуем даже быстрее немцев, которые еще недавно прочно удерживали первенство в этой области.
К.Фоскини: Основа успеха – организационная структура поиска: в каждой значимой для нас стране мы имеем своих профессиональных представителей (так называемых «скаутов»), которые следят за событиями на местном рынке. В случае нашего издательства это Великобритания, Америка, Франция, в последнее время к ним добавилась Испания; имеются и некоторые нишевые рынки. Как только местные издательства извещают о готовящейся новинке, скауты тут же передают нам эту информацию. Таким образом нам удается приобретать авторские права на перевод почти одновременно с выходом книги на родном языке или совсем с небольшой задержкой. Так произошло, например, с «Гипнотизером» Ларса Кеплера: права на перевод книги мы приобрели за два месяца до появления ее на шведских книжных прилавках. Быстрота реакции – фундаментальное условие, хотя тут всегда остается риск не угадать и приобрести книгу, которая так и не получит успеха у себя на родине. В тех странах, где у нас нет своих скаутов, как, например, в Германии, источником информации служат национальные рейтинги продаж и обзоры книжного рынка в специализированных журналах. Это позволяет нам быть в курсе всех выходящих новинок и отслеживать их успех у публики. Важнейшей обязанностью моего отдела является быстрое приобретение авторских прав. При этом желательно, чтобы перспективные новинки нам представил сам обладатель этих прав и чтобы он обратился именно к нам потому, что уже знает, насколько качественно мы умеем переводить и “интерпретировать” чужие культуры. Экономическая составляющая – не единственный критерий, по которому литературный агент или издательский дом – владелец авторских прав оценивают предложение купить у них права на перевод. Вместе с предлагаемыми деньгами они смотрят, способно ли заинтересованное зарубежное издательство хорошо продать свой перевод. Если предложение поступает сразу от нескольких, то в этом случае смотрят не только на цену, но и на то, каким авторитетом пользуется каждое издательство-переводчик на своем книжном рынке.
К.Фоскини: В странах бывшего социалистического лагеря еще совсем недавно господствовал принцип обобществленного труда, поэтому издательская культура, базирующаяся на продаже эксклюзивных прав на перевод, не была сформирована, что очень сильно тормозило процесс (в течение многих лет даже «Мастер и Маргарита» Булгакова, например, издавался вне режима авторских прав). Новая практика отношений зародилась там совсем недавно. Вот и получилось, что отсутствие сети литературных агентств, которые бы представляли новые имена и договаривались о продаже прав на перевод, сильно замедлило вхождение авторов из Восточной Европы на рынки других стран. Положение усугублялось отсутствием независимых издательств. Все существовавшие были государственными и подпадали под цензуру. Своеобразным трамплином для вхождения на западноевропейский книжный рынок является Германия. Например, именно на немецком рынке итальянское издательство Guanda узнало про Владимира Каминера, «русского из Берлина», перевело и опубликовало несколько его книг. Те же трудности с отсутствием авторских прав еще несколько лет назад тормозили вхождение на итальянский рынок и китайских писателей. Простой пример: десять лет назад мы вернулись с книжной ярмарки в Тайбэе с пустыми руками, но не потому, что там не было интересных авторов, а потому, что в Китае отсутствовала сама концепция эксклюзивной публикации перевода. Сегодня ситуация иная, в Китае введено понятие авторского права, и теперь многие литературные агентства представляют интересы китайских авторов, которые публикуются в том числе в итальянских издательствах.
К.Фоскини: Это может быть и простое стечение обстоятельств, как, например, в случае с книгами Халеда Хоссейни. Они стали бестселлерами на многих европейских рынках за исключением Испании, потому что после террористических актов в Мадриде в 2004 г. испанцы совсем не желали покупать книг об исламском мире. Определенные книги хорошо пойдут на одном рынке и будут плохо расходиться на другом, но издателю также интересно следить, как завоевываются симпатии в той или иной стране. Американский читатель, например, предпочитает знакомиться с новым автором через недорогие карманные издания, выходящие массовыми тиражами, а в Италии в большинстве случаев новинка завоевывает читателя, если выходит в твердом сброшюрованном переплете, то есть первый успех будет определяться отнюдь не низкой ценой. Это свидетельство того, что итальянцы обращают внимание на эстетический аспект, на книгу как объект, и это многое говорит о существующих культурных традициях. Сейчас, на пороге электронной революции, очень интересно будет наблюдать, как повлияет на книжный рынок «дематериализованная» книга, e-book, когда она начнет массово представать читателю не в виде физического объекта c тщательно продуманным художественным оформлением, а в виде файла с контентом. Любопытно посмотреть, возникнет ли какой-то новый вид чтения, новый способ пользоваться книгой, родится ли новый тип читателей и как на это отреагируют книжные рынки разных стран.
К.Фоскини: Самый привлекательный рынок – это тот, который еще предстоит открыть и который я и мои коллеги не устаем искать. Культура и литература неразделимы, поэтому найти автора, живущего в стране, голос которой еще не звучал на твоей родине, по сути, означает приблизить читателя к неизвестному пока образу жизни, к иному менталитету и иным формам литературы. Перспектива познакомить своих читателей не только с новой человеческой историей, но и оригинальной писательской манерой и дотоле неизвестным миром всегда вдохновляет. Новые голоса могут еще прозвучать из Китая. В свое время благодаря английскому литературному агентству, которое стало нашим проводником по неизвестной нам китайской литературе, мы опубликовали «Дикие лебеди» Юн Чжан — книгу, ставшую теперь легендой. В ней история Китая двадцатого века представлена глазами женщин трех поколений. Мы остались очарованными этой литературой, оригинальной как по сюжетам, так и по манере повествования, и продолжаем публиковать других китайских авторов. Новые имена могут придти с Ближнего Востока. Еще один регион, которые пока слабо представлен на нашем рынке – Африка, этот гигантский резервуар идей и литературных традиций. Пока образы и культура Африки предстают нам в «отфильтрованном» виде – пропущенные через взгляды писателей, принадлежащих другим культурам. Мы знакомы в основном со средиземноморской Африкой и южноафриканскими писателями, пишущими на африкаанс, чьи произведения имеют все характерные признаки англоговорящей литературы. Нам еще только предстоит открыть для себя самобытную африканскую литературу (и будем надеяться, что это произойдет в ближайшем будущем). |
||||
|
Незримый город Yahoo |
||||
|
Иногда привычные слова оказываются загадочными и даже загадочнее, чем может представиться на первый взгляд. После обеда сняла с полки одну книгу, почти наугад, просто полистать за чашкой чая. Это были «Незримые города» Итало Кальвино. Прочитала я эту книгу на итальянском сто лет назад и с тех пор больше не открывала. А тут решила снова заглянуть. На последней странице поразило одно название, которое раньше совершенно не отложилось в памяти:
(У Михаила Визеля в той же цитате город транслитерируется как Йеху.)
Стоп, стоп. Yahoo?! Но это же всемирно известный поисковик. Яху и проклятия?! Не веря своим глазам, перечитываю еще раз, потом проверяю год выхода книги — далекий 1972 г. В ту эпоху не то что о поисковых системах, даже о компьютерах разговоров, считай, не было. Лезу в сеть за справками, чтобы понять связь между городом Яху у Кальвино и названием поисковика. Ничего не нахожу. В предисловии к первому изданию книги, написанном самим Кальвино, тоже ничего. Википедия выдает несколько версий, почему поисковик назвали Yahoo. Чуть-чуть теплее, потому что, оказывается, у Свифта в «Путешествии Гулливера» были йеху — отвратительные человекоподобные существа. В английской версии Вики указывают на связь между йеху и известным американским серийным убийцей Дэвидом Берковицем — «Return me to yahoos» («Верните меня йеху» — это фраза из одного из его полушизофренических писем).
Исторический период в принципе совпадает — семидесятые годы. Правда, Кальвино выпустил книгу в 1972 году, а Берковиц убивал своих жертв в 1976-1977 гг., но сам Кальвино писал, что создание книги затянулось на несколько лет. Не исключено, что последнюю страничку, на которой встречается название Yahoo, он написал пятью годами позже. Кальвино наверняка читал в газетах или слышал по ТВ о перипетиях с поимкой Берковица. В том же 1976 г. он был в США, выступал с лекциями в американских университетах. Фантазия писателя преобразила странную фразу серийного убийцы в название одного из «адовых городов»? Осталось понять, знали ли создатели поисковой машины о макабрическом подтексте слова Yahoo и если да, то что заставило их, тем не менее, остановиться именно на данном слове (вернее, почему этот подтекст их не остановил?). |
||||
|
Другая плащаница |
||||
|
В Турине еще пару дней вся городская жизнь будет подчинена плащанице, ее публичному показу. В это воскресенье закрытие. В предыдущие два раза на моей памяти, в 1998 г. и 2000 г., народу было, по-моему, не так много. Хотя, вероятно, я просто забыла, потому что в 2000 г., в юбилейный год христианской церкви, народу не могло быть меньше просто по определению. 7-16 мая в Турине прошла ежегодная книжная ярмарка. Я поехала туда, как всегда. Уставшая, брела мимо стендов, мечтая об уголке, где можно было бы присесть отдохнуть. Смотрю, на стенде одного издательства проходит встреча с каким-то автором. Стол с микрофоном, большой лазерный телеэкран сзади, все как полагается, а впереди — свободные стулья!!! Грех было не поучаствовать. Так я очутилась на презентации книги «Другая плащаница» (L’altra sindone)
Автором оказался Франческо Маттиоли — не писатель и даже не специалист по плащанице, хотя и известный в университетских кругах социолог. Но вот сочинил роман о плащанице. Меня заинтересовал художественный прием: поскольку подлинность плащаницы пока никто не смог ни доказать, ни опровергнуть, то Маттиоли написал историю группы тамплиеров, которые решили сфабриковать погребальное покрывало, которым, якобы, обернули тело Христа после снятия его с креста (ну надо же было тамплиерам как-то отчитаться перед начальством, что они спасают христианские реликвии от рук неверных). Весь роман — рассказ о том, как они пытаются сымитировать отпечатки лица и тела Христа на ткани. Для эксперимента вроде бы даже нашелся доброволец, согласившийся принять на себя реальные крестные муки. Маттиоли рассказывал, что это не плод его фантазии, в средние века таких людей было найти достаточно легко, настолько пылкой была вера. В это я как раз легко верю, искренних имитаторов, действительно, хватало. Даже в словари они попали :))) Весь сюжет и концовку автор публике рассказывать не стал, я, заинтригованная, книжку купила и автограф у автора взяла. Дома в нетерпении раскрыла страницы и … c 15 мая мучаю книгу, до середины дойти не могу. Еще раз убедилась, что отсутствие писательского таланта может загубить любой интригующий сюжет. Лавры Дэна Брауна Франческо Маттиоли оказались не по плечу. Особенно убивают претензии на «художественность». Скучно читать. Дочитать-то я, конечно, дочитаю, интересно же узнать, получится у честнòй компании плащаница или нет, но сколько времени у меня на это уйдет, пока сказать не могу. «Код да Винчи» Брауна в свое время я проглотила очень быстро, хотя на другие его романы больше не тянуло. Даже собрата Маттиоли по перу — Валерио Массимо Манфреди, такого же ученого-и-писателя-по-совместительству, читать было чуть интереснее. Манфреди настрогал уже мноооого псевдоисторических романов. Он археолог, ему нетрудно находить сюжеты в древней старине. Художественная часть у Манфреди тоже не ахти, но всё искупает довольно буйная фантазия. Один его роман я прочитала достаточно легко, а с «Другой плащаницей» Маттиоли любовь что-то никак не складывается. ……… Кстати, о самом термине ostensione, который употребляют по отношению к плащанице. До сих пор испытываю некоторое затруднение, как лучше перевести. Показ? Выставление? На ум приходят какие-то казенно-шершавые слова, которые, по-моему, не очень хорошо подходят ну что ли к духу, которым сопровождается это… гм… вот опять… мерояприятие? акция? событие? Ну не экспозиция же, в самом деле. В русской версии официального сайта действо именуется выставлением. *вздыхая* Лучше, пожалуй, не придумаешь, а у меня просто излишне критичное настроение. |
||||
|
Вернемся к нашим баранам… нет, бомбам |
||||
|
Кто-нибудь знает, откуда в русском языке появилось выражение вернуться к нашим баранам — вновь обратиться к чему-либо (после перерыва)? Я — нет. Кажется, из какого-то фильма, но наверняка не скажу. Я люблю эту фразу — она необычная и оттого запоминающаяся. В моих бумажных фразеологических словарях этого выражения вовсе нет, а в онлайновом оно хоть и имеется, но о его этимологии ни слова. Вчера вечером шуршала справочниками, искала ответ на вопр Корни этого странноватого выражения ведут в детство, в детскую игру, которая в разные времена и у разных народов называлась по-разному, но суть оставалась неизменной — одни убегают и прячутся, другие их разыскивают: казаки-разбойники, guardie e ladri, ladri e carabinieri. А в XV веке она называлась bomba. Если помните, в наших детских играх обязательно фигурировал некий «домик» — место, в котором тебя никто уже не мог трогать. Успеешь добежать до домика — ты спасен. Так вот, итальянские мальчишки XV века такой домик называли «бомбой», потому что, добежав до домика, достаточно было крикнуть «Bom!» — и ты становился неуязвимым. В обычных прятках (nascondino) место укрытия тоже называлось bomba (современные дети зовут его tana — нора, логово). Итальянские казаки-разбойники всегда начинались с того, что «разбойники» разбегались врассыпную из «бомбы». Поэтому tornare a bomba означало вернуться в исходную точку и в самом широком смысле — возобновить прерванное действие. Как и в русском языке, это выражение относится к разговорному слою лексики. PS: bomba как безопасное место и бомба как разрывной снаряд — одного корня , от звукоподражательного bom! Латинский bombus и его древнегреческий предок bòmbos означали шум, грохот. |
||||
|
ос
Товарищи ученые, доценты с кандидатами |
||||
|
Многие годы считала — и другим об этом говорила совершенно уверенным голосом!- что, мол, ученые степени как класс в итальянской университетской системе отсутствуют, и поэтому бесполезно пыжиться в поисках аналогов для наших «кандидатов/докторов наук». Максимум, что можно сделать на таком безрыбье — это написать по-английски PhD. И вот на тебе — читаю итальянский перевод книги Василия Гроссмана «Все течет» (там брат главного героя — ученый) и нахожу в нем выражение «dottore di ricerca». Правда, по отношению и к кандидатам, и к докторам, но это уже что-то. Как все просто оказалось, мне даже стыдно за себя стало: ведь решение-то лежало буквально на поверхности. То, что аспирантура по-итальянски называется dottorato di ricerca, это известно всем, ничего ведь мне не мешало логически развить этот термин. Самое смешное, что буквально через неделю после этого моего открытия на пустом месте один знакомый медик, подтверждающий свой диплом в Италии, сказал, что тем, кто приносит документы о защите кандидатской диссертации, выдают свидетельство DOTTORE DI RICERCA. Круг замкнулся. Вот, хожу вся из себя такая просветленная. А до этого ходила мимо совершенно очевидного решения. |
||||
|
Знаете, что такое «ищу рукавицы, а они обе за поясом»? Ага, я это тоже недавно узнала.
