Молодежь пела и плясала после работы (2)

2. Радостный труд пейзан на колхозных полях

Музыка духового оркестра из ЦПКиО им. Сталина сливается с задорными песнями колхозников. Сценка то ли из «Дело было в Пенькове», то ли из «Богатой невесты».

(отработка падежных окончаний существительных м. и ж.р., оканчивающихся на мягкий знак; уменьшительные формы существительных:  огонь — огонек, ветер — ветерок)

Grammatica russa. Феерические тексты (1)

Признаюсь, меня всегда раздражают учебники русского языка для иностранцев, когда их начинают пичкать лубочными картинками  из дежурного набора  «казачок-присядка-валенки-кокошники-балалайки- икра деревянными ложками» и прочей лабудой.  В основном этим грешат зарубежные издательства, конечно. Бывает обидно, что эти дурацкие стереотипы так живучи. Вы не найдете подобного псевдофольклора в учебниках английского, французского, немецкого, итальянского и проч. языков для иностранцев. Образы этих стран и культур даются в современном ключе, а Россия, несмотря на всю ее современную историю, в глазах иностранцев, похоже, до сих пор предстает бабой в полушалке.

Но вот недавно у букиниста купила учебник русского языка 1957 (!) лохматого года. Издан в Италии, автор — некая Нина Потапова. И хотя я сама, помимо переводов, еще и преподаю русский как иностранный, эта книга мне не была нужна, но полистав тексты, я не могла не  приобрести ее. Там не было кокошников и балалаек, слава Богу, но тексты были совершенно феерические. Хотя книга была издана в Италии, она явно повторяла какое-то советское издание. Впрочем, судите сами.

1. Образ советского человека: молодой, мускулистый, атлетически сложенный, готовый к труду и подвигу

Так и встает перед глазами какой-нибудь ЦПКиО им. И.В. Сталина, водная станция с вышкой, гипсовая девушка с веслом и пионеры, запускающие в небо планеры.

(отработка окончаний м., ср.  и ж. рода прилагательных; склонение глагола «жить» в настоящем времени)

Незримый город Yahoo

Иногда привычные слова оказываются загадочными и даже загадочнее, чем может представиться на первый взгляд.

После обеда  сняла с полки одну книгу, почти наугад, просто полистать за чашкой чая. Это были «Незримые города» Итало Кальвино. Прочитала я эту книгу  на итальянском сто лет назад и с тех пор больше не открывала. А тут решила снова заглянуть. На последней странице поразило одно название, которое раньше совершенно не отложилось в памяти:

Già il Gran Kan stava sfogliando nel suo atlante le carte delle città che minacciano negli incubi e nelle maledezioni: Enoch, Babilonia, Yahoo, Butua, Brave New World.

Великий хан уже разыскивал в своем атласе планы городов, которым грозит развал или над которыми нависло проклятие: Енох, Вавилон, Яху, Бутуа, Дивный Новый Мир.

(У Михаила Визеля в той же цитате город транслитерируется как Йеху.)

Стоп, стоп. Yahoo?! Но это же всемирно известный поисковик. Яху и проклятия?! Не веря своим глазам, перечитываю еще раз, потом проверяю год выхода книги — далекий 1972 г.  В ту эпоху не то что о поисковых системах, даже о компьютерах разговоров, считай, не было.

Лезу в сеть за справками, чтобы понять связь между городом Яху у Кальвино и названием поисковика. Ничего не нахожу. В предисловии к первому изданию книги, написанном самим Кальвино, тоже ничего.

Википедия выдает несколько версий, почему поисковик назвали Yahoo.  Чуть-чуть теплее, потому что, оказывается, у Свифта в «Путешествии Гулливера» были  йеху — отвратительные человекоподобные существа.  В английской версии Вики указывают на связь между йеху и известным американским серийным убийцей Дэвидом Берковицем — «Return me to yahoos» («Верните меня йеху» — это фраза из одного из его полушизофренических писем).

Исторический период в принципе совпадает — семидесятые годы. Правда, Кальвино выпустил книгу в 1972 году, а Берковиц убивал своих жертв в 1976-1977 гг., но сам Кальвино писал, что создание книги затянулось на несколько лет. Не исключено, что последнюю страничку, на которой встречается название Yahoo, он написал пятью годами позже.

Кальвино наверняка читал в газетах или слышал по ТВ о перипетиях с поимкой Берковица. В том же 1976 г. он был в США, выступал с лекциями в американских университетах. Фантазия писателя преобразила странную фразу серийного убийцы в название одного из «адовых городов»?

Осталось понять, знали ли создатели поисковой машины о макабрическом подтексте слова Yahoo и если да, то что заставило их, тем не менее, остановиться  именно на данном слове (вернее, почему этот подтекст их не остановил?).

Папенькины и маменькины сынки

В «Левиафане» Бориса Акунина комиссар Гош пытается составить характеристику Эрасту Фандорину по внешнему виду: «… румянец прямо как у девушки. Но не маменькин сынок, это сразу видно». В переводе маменькин сынок превращается в «папенькиного» — Il diplomatico aveva un bell’incarnato, pura pesca, con un leggero rossore da fanciulla.  Ma non era un figlio di papà, questo si intuiva subito.

Маменькин сынок — мужчина-тряпка, который шагу не ступит без своей мамы. Вряд ли Гош имел в виду именно это. Figlio di papà не обязательно неумелый и безынициативный,  он может быть и вполне умным и самостоятельным, просто папа в нужный момент  устраивает сынка на работу на место с карьерной перспективой , облегчая ему восхождение по служебной и социальной лестнице. Именно это и подразумевалось всем контекстом рассуждений Гоша о Фандорине. Пятерка переводчику! Вернее переводчице. Это Пиа Пера.

Figlio di mammà (di mamma) — giovane timido, di carattere debole, eccessivamente soggetto alla protezione e alle cure della madre.

Figlio di papà — giovane favorito dalla ricchezza e dalla posizione sociale della sua famiglia.

Другая плащаница

В Турине еще пару дней вся городская жизнь будет подчинена плащанице, ее публичному показу. В это воскресенье закрытие. В предыдущие два раза на моей памяти, в 1998 г. и 2000 г., народу было, по-моему, не так много. Хотя, вероятно, я просто забыла, потому что в 2000 г.,  в юбилейный год христианской церкви, народу не могло быть меньше просто по определению.

7-16 мая  в Турине  прошла ежегодная книжная ярмарка.  Я поехала туда, как всегда.  Уставшая, брела мимо стендов, мечтая об уголке, где можно было  бы присесть отдохнуть. Смотрю, на стенде одного издательства проходит  встреча с каким-то автором. Стол с микрофоном, большой лазерный телеэкран сзади, все как полагается, а впереди — свободные стулья!!! Грех было не поучаствовать. Так я очутилась на презентации книги «Другая плащаница» (L’altra sindone)

Автором оказался Франческо Маттиоли — не писатель и даже не специалист по плащанице, хотя и известный в университетских кругах социолог. Но вот сочинил роман о плащанице. Меня заинтересовал художественный прием: поскольку подлинность плащаницы пока никто не смог ни доказать, ни опровергнуть, то Маттиоли написал историю группы тамплиеров, которые решили сфабриковать  погребальное покрывало,  которым, якобы, обернули тело Христа после снятия его с креста  (ну надо же было тамплиерам  как-то отчитаться перед начальством, что они спасают христианские реликвии от рук неверных). Весь роман  — рассказ о том, как они пытаются сымитировать отпечатки лица и тела Христа на ткани.  Для эксперимента вроде бы даже  нашелся доброволец, согласившийся принять на себя реальные крестные муки. Маттиоли рассказывал, что это не плод его фантазии, в средние века таких людей было найти достаточно легко, настолько  пылкой была вера. В это я как раз легко верю, искренних имитаторов, действительно, хватало.  Даже в словари они попали :))) Весь сюжет и концовку автор публике рассказывать не стал,  я, заинтригованная, книжку купила и автограф у автора взяла.

Дома в нетерпении раскрыла страницы и …  c 15 мая мучаю книгу, до середины дойти не могу.  Еще раз убедилась, что отсутствие писательского таланта может загубить  любой интригующий сюжет. Лавры Дэна Брауна Франческо Маттиоли оказались не по плечу. Особенно убивают претензии на «художественность». Скучно читать.

Дочитать-то я, конечно, дочитаю, интересно же узнать, получится у честнòй компании плащаница или нет, но сколько времени у меня на это уйдет, пока сказать не могу. «Код да Винчи»  Брауна в свое время я проглотила очень быстро, хотя на другие его романы больше  не тянуло. Даже собрата Маттиоли по перу —  Валерио Массимо Манфреди, такого же ученого-и-писателя-по-совместительству, читать было чуть интереснее. Манфреди настрогал уже мноооого псевдоисторических романов.  Он археолог,  ему нетрудно находить сюжеты в древней старине. Художественная часть у Манфреди тоже не ахти, но всё искупает довольно буйная фантазия. Один его роман я прочитала достаточно легко, а с «Другой плащаницей» Маттиоли любовь что-то никак не складывается.

………

Кстати,  о самом термине ostensione, который употребляют по отношению к плащанице. До сих пор испытываю некоторое затруднение, как лучше перевести. Показ? Выставление? На ум приходят какие-то казенно-шершавые слова, которые, по-моему, не очень хорошо подходят ну что ли к духу, которым сопровождается это…  гм… вот опять…  мерояприятие? акция? событие? Ну не экспозиция же, в самом деле. В русской версии официального сайта действо именуется выставлением.  *вздыхая* Лучше, пожалуй, не придумаешь, а  у меня просто излишне критичное настроение.

Вернемся к нашим баранам… нет, бомбам

Кто-нибудь знает, откуда в русском языке появилось выражение вернуться к нашим баранам — вновь обратиться к чему-либо (после перерыва)? Я — нет. Кажется,  из какого-то фильма, но наверняка не скажу. Я люблю эту фразу — она необычная и оттого запоминающаяся.  В моих бумажных фразеологических словарях этого выражения вовсе нет, а в онлайновом оно хоть и имеется, но о его  этимологии ни слова.

Вчера вечером шуршала справочниками, искала ответ на вопрос  Почему tradurre da … in и неожиданно обнаружила в них, что в итальянском тоже есть выражение, аналогичное нашим баранам, только там возвращаются не к баранам, а  к … бомбе  — tornare a bomba (= riprendere l’argomento principale dopo una divagazione). А еще точнее — в бомбу.

Корни этого странноватого выражения ведут в детство,  в  детскую игру, которая в разные времена  и у разных народов называлась по-разному, но суть  оставалась неизменной — одни убегают и прячутся, другие их разыскивают:  казаки-разбойники,  guardie e ladri, ladri e  carabinieri.  А в XV веке она называлась bomba.

Если помните, в наших детских играх обязательно фигурировал некий «домик» — место,  в котором тебя никто уже не мог трогать. Успеешь  добежать до домика — ты спасен. Так вот, итальянские мальчишки XV века такой домик называли «бомбой», потому что, добежав до домика, достаточно было крикнуть «Bom!» — и ты становился неуязвимым. В обычных прятках (nascondino) место укрытия тоже  называлось bomba (современные дети зовут его tana — нора, логово).  Итальянские казаки-разбойники всегда  начинались с того, что «разбойники»  разбегались врассыпную из  «бомбы».  Поэтому tornare a bomba означало вернуться в исходную точку и в самом широком смысле — возобновить  прерванное действие. Как и в русском языке, это выражение относится к разговорному слою лексики.

PS: bomba как безопасное место и бомба  как разрывной снаряд — одного корня , от звукоподражательного bom! Латинский bombus и его древнегреческий предок bòmbos означали  шум, грохот.

Кандидатская эпопея (продолжение)

Спасибо еще раз Клону Голландца за ссылку http://www.aspirinby.org/index.php?go=Poleznyak&page=4.
По ней я нашла много интересного для себя. Современная российская степень кандидата наук, оказывается, имела свою любопытную эпопею.

1. Впервые ученые степени в России предложил Михайло Ломоносов. Он хотел ввести степень лицендиата (licenziato; совр. термин — лиценциат) и доктора (dottore), а на философском факультете давать степень магистров (maestro, dottore magistrale ) и докторов (dottore). Это предложение копировало  тогдашнюю европейскую систему.
   Но решение было отложено императрицей Елизаветой, а вернее, ее придворными  чиновниками, в долгий ящик  и так никогда и не было реализовано.

2. Впервые степень кандидата появилась в российских университетах в 1819 г., при Александре I. И знаете, кому присваивали такую степень? – Студентам-выпускникам (laureandi), особо отличившимся в учебе и защитившим свою, студенческую, диссертацию! То есть это были candidato al grado di dottore magistrale. Прочие выпускники наделялись степенью попроще — действительный студент (studente effettivo). А желающие двигать науку дальше должны были сдавать экзамены на степень сначала магистра (dottore magistrale или maestrale), потом доктора (dottore).
   Ученая степень кандидата для выпускников-отличников (краснодипломников, как бы мы их сейчас назвали)  просуществовала 65 лет и была упразднена в 1884 г. Причины упразднения в тех материалах не приводятся.

3. С тех пор и вплоть до 1917 г. в России, таким образом, были две ученые степени – магистр (dottore magistrale) и доктор (dottore). Потом Октябрьская революция в пролетарской горячке вообще их отменила на целых 17 лет.
   Кстати, в дореволюционной России экзамен на степень доктора был довольно суровым. На рубеже XIX-XX веков, непосредственно перед Октябрьской революцией, повальное большинство университетских профессоров имело только  степень магистра (хотя теоретически в звание профессора должны были производить только тех, кто имел степень доктора). Хе-хе, нет ничего нового в этом подлунном мире.

4. Когда революционная горячка спала, встал вопрос о том, чтобы вернуть ученые степени. В 1933 г. был подготовлен законопроект «Об ученых степенях и званиях». Он предлагал восстановить степени  магистра и доктора.
   Законопроект рассматривался целый год, но  когда был принят, предлагаемые степени в нем уже назывались иначе – кандидат наук и доктор наук.
   Кто и почему изменил магистра на кандидата, в тех материалах не рассказывается. А познакомиться с аргументами  было бы интересно. Год введения степени — 1934, тогдашним председателем Наркомпроса был Андрей Бубнов.
   

Подводя итоги:

— Современная степень кандидата наук не совпадает по своему содержанию со старинной российской степенью кандидата.

— Если бы не Октябрьская революция, у нас в России сейчас были бы магистры и доктора наук.

— После запуска Болонского процесса в Европе и присоединения к нему России понятие «магистр» наполнилось новым содержанием – это фактически старинные действительные студенты (studente effettivo).

Степень доктора, как родилась в XII веке в средневековом Болонском университете, так и шагает неизменно почетной, вот уже восьмой век. Вся суета с изменением веса, как видим, всегда шла только вокруг низших ступеней.

Товарищи ученые, доценты с кандидатами

Знаете, что такое «ищу рукавицы, а они обе за поясом»? Ага, я это тоже недавно узнала.

Многие годы считала — и другим об этом говорила совершенно уверенным голосом!-  что,  мол, ученые степени как класс в итальянской университетской системе отсутствуют, и поэтому бесполезно пыжиться в поисках аналогов для наших  «кандидатов/докторов наук». Максимум, что можно сделать на таком безрыбье — это написать по-английски PhD.

И вот на тебе — читаю итальянский перевод книги Василия Гроссмана «Все течет» (там брат главного героя — ученый)  и нахожу в нем выражение «dottore di ricerca». Правда, по отношению и к кандидатам, и к докторам, но это уже что-то. Как все просто оказалось, мне даже стыдно за себя стало: ведь решение-то лежало буквально на поверхности.  То, что аспирантура по-итальянски называется dottorato di ricerca, это известно всем, ничего ведь мне не мешало логически развить этот термин. Самое смешное, что буквально через неделю после этого моего открытия на пустом месте один знакомый медик, подтверждающий свой диплом в Италии, сказал, что тем, кто приносит  документы  о защите кандидатской диссертации, выдают свидетельство DOTTORE DI RICERCA. Круг замкнулся.

Вот, хожу вся из себя такая просветленная. А до этого ходила мимо совершенно очевидного решения.

Жертвы Горлы

Отвечая на вопрос в комментариях:

Таки решили стихотворение Джалиля в сценарий не вставлять. Но перед днем 9 мая последние два урока посвятим чтению этого стихотворения. Прочитать, поразмышлять. Соединить это с рассказом об известном случае — массовой гибели в квартале Горла в Милане в 1944 г., когда от бомбардировки города  союзной авиацией  погибли 300 человек — детишки школы и их учителя —

Вот, пожалуйста,  тоже случай, которому трудно давать однозначную моральную оценку — с одной стороны, союзники бомбили немцев, вроде бы сражались за освобождение Италии, а с другой стороны — попали в невинных детей.

В сети я нашла интересное свидетельство: обращение к Богу,  которое  в 1944 г.  написала восьмилетняя девочка, потерявшая в той бомбежке  братьев. Пишет:  «Господи, … молю тебя, отомсти за моих бедных братиков, варварски убитых Освободителями». Вот так уважительно, с большой буквы — Освободителями, но — отомсти!

На ключевые слова «strage di Gorla»  поисковик  выдает в том числе и вот такие пафосные плакаты, посвященные маленьким жертвам Горлы. Никакого пиетета перед союзниками:

…

Сложно, сложно рассказывать о войне, используя только черную и белую краски.

«… чтобы тебя живым не закопал палач»

В нашей субботней школе в Турине учатся дети из смешанных семей (обычно – папа итальянец, а мама русская или русскоговорящая украинка, молдаванка, белоруска). Цель школы – поддержать и развить естественный детский билингвизм. Ну, а где изучение второго родного языка, там без знакомства с культурными реалиями России никуда.

Вот и сейчас, как каждый год, с приближением 9 мая задумываемся, как провести этот день, хотя для наших детей привычнее вспоминать дату 25 апреля 1945 г. – День освобождения Италии союзными войсками.

Россия понесла тяжелые жертвы в Великой Отечественной войне, в Италии были свои трагические страницы:   в 1943 г. Италию вынудили отказаться от союзничества с Германией, и она оказалась, с одной стороны, под дулом германских войск, а с другой — опасно забалансировала на грани гражданской войны между, условно говоря, «фашистами» и «партизанами Сопротивления». Да что там забалансировала! Скажем прямо — соскользнула в гражданскую войну.

Россия и Италия – одна война, две абсолютно разные судьбы, два разных сценария ее развития. И теперь, через 65 лет, в русскоязычной школе в итальянском городе надо искать точки соприкосновения этих двух судеб, искать с которых можно начать разговор. Сценарий памятного дня надо было писать мне и моей коллеге Елене. Я предложила решить его в таком ключе: предложим детям поразмышлять на тему «Почему войну ведут взрослые, а больше всего в ней страдают дети?» Дети с обеих сторон страдают и умирают в войне одинаково.

Сразу наметились первые точки соприкосновения: Анна Франк и наша Таня Савичева: Обе вели дневник, обе погибли, обе стали символами военных жестокостей. Надо было развить тему дальше. Моя коллега вызвалась подобрать стихотворения для разучивания наизусть.

Присылает мне  свой вариант сценария, куда она добавила другой материал. Среди прочего предлагается, чтобы трое детей выучили наизусть и прочли стихотворение Мусы Джалиля «Варварство»:

Они с детьми погнали матерей
И яму рыть заставили, а сами
Они стояли, кучка дикарей,
И хриплыми смеялись голосами.

У края бездны выстроили в ряд
Бессильных женщин, худеньких ребят.
Пришел хмельной майор и медными глазами
Окинул обреченных…

…

Детей внезапно охватил испуг,
Прижались к матерям, цепляясь за подолы,
И выстрела раздался резкий звук,
Прервав проклятье,
Что вырвалось у женщины одной.

Ребенок, мальчуган больной,
Головку спрятал в складках платья
Еще не старой женщины. Она
Смотрела, ужаса полна.

Как не лишиться ей рассудка!
Все понял, понял все малютка.
— Спрячь, мамочка, меня! Не надо умирать! –

Он плачет и, как лист, сдержать не может дрожи.
Дитя, что ей всего дороже,
Нагнувшись, подняла двумя руками мать,
Прижала к сердцу, против дула прямо…
— Я, мама, жить хочу. Не надо, мама!

Пусти, меня, пусти! Чего ты ждешь?
–Не бойся, мальчик мой. Сейчас вздохнешь ты вольно,
Закрой глаза, но голову не прячь,
Чтобы тебя живым не закопал палач.
Терпи, сынок, терпи. Сейчас не будет
Больно. –

И он закрыл глаза. И заалела кровь,
По шее лентой красной извиваясь.
Две жизни наземь падают, сливаясь,
Две жизни и одна любовь!

Я читала это стихотворение и вот делайте что хотите! – но во мне все протестовало против того, чтобы читать это на дне памяти. Можно ли детей потчевать таким натурализмом? Теоретически предполагается, что это даст почувствовать ужас войны и понять, что она недопустима. А практически … Практически шок от прочтения такого стихотворения скорее вызовет желание психологически отгородиться от той войны, никогда о ней не вспоминать, как можно быстрее сменить тему разговора. Так будет ли достигнута цель урока?

Я энергично запротестовала против этого стихотворения. Моя коллега согласилась его убрать, но мне показалась, что внутренне она не приняла мои доводы. Между нами остался холодок взаимного непонимания. А ведь нам еще продолжать работать над сценарием.

Но как современным детям рассказывать о ТОЙ страшной войне?